Когда-то в старом Баку, отделенный мостом от залитого солнцем, в кружевных тополях и в сталинских ампирных окнах, Белого города, был город Чёрный. При подъезде к нему остро тянуло керосином, тяжело поднималась и переворачивалась, отливая радужно мазутным пятном масляно-чёрная волна; у серой пристани, высунувшей в насмешку морю свой шершавый язык, взбивал прибой свежий ветер, а в нефтяном бакинском небе, очерчивая крыши, вышки, заводы, неровной строкой медленно проступало имя. Манташев…

«Не количество огромных сумм, а сердце – вот то, что играло единственную и величайшую роль в благотворительности. Он жертвовал не из пустого тщеславия или заднего умысла, он жертвовал потому, что так диктовала его чувствительная душа. Его благотворительность всегда носила печать христианства…». Пожалуй, эта фраза может послужить эпиграфом к его жизни.

Родился в 1842 году в Тифлисе. С юности он – единственный сын и главный помощник своего отца. И в Персидском Тавризе, где отец занимался мануфактурной торговлей, и в Тифлисе на Эриванской площади, где они вдвоём открыли магазины тканей, и в Европе, в Лейпциге, а затем в Манчестере – центре мануфактурного производства, куда он приехал на учёбу, а вскоре стал поставщиком тканей для отцовских магазинов. За три года в Англии талантливый, одарённый юноша, постиг основы производства, блестяще изучил и перенял тонкости ведения бизнеса с европейцами, приобщился к английской культуре, овладел английским, французским, немецким. Вернувшись в Тифлис, на полученное после смерти отца наследство он скупил большую часть акций Тифлисского Центрального торгового банка, став главным пайщиком, а затем и председателем административного совета. Акции его банка (единственные на Кавказе!) высоко котировались на Санкт-Петербургской бирже. Казалось, что же ещё? Купец I гильдии, гласный городской думы Тифлиса, деньги, слава, почёт. Но не зря современники называли его Царём Мидасом. Не жадность, не стяжательство, нет! Благословенное, почти осязаемое чувство Избранника, любимца Фортуны, о котором он знал и на которое всегда полагался, и вечный, вечный для него «морального стряпчего» девиз: «Бог дал жизнь для работы!». И потому не мог довольствоваться прежней с приходом новой, Новой Эпохи Чёрного Золота. С её взлётами забивших фонтанов и крахом земных пустот, с проигранными в раскрутах скважин состояниями и за ночь созданными нефтяными капиталами. Но в этой, только на первый взгляд, неподвластной расчётам и прогнозам новой жизни, кроме азарта и отваги требовалось ещё и знание, и ум, и холодный прагматизм, и профессиональный расчёт. Всё это у него было, было всегда. А ещё... С ним всегда была его Вера. По воспоминаниям главного бухгалтера, ни одна бумага не выходила в делопроизводство без его резолюции «Астцов!» — С Богом! Он глубоко изучил нефтяное дело, завёл дружбу с Дмитрием Ивановичем Менделеевым, перед очередной покупкой нефтяных приисков в окружении свиты из лучших геологов, нефтяников, инженеров, лично осматривал место, задавал бесчисленные вопросы, изучал землю, цвет, рыхлость, нюхал её, справлялся о соседних участках, неожиданно останавливался и ткнув землю, говорил: Вот здесь бурите! Никто не мог понять, чем вызван был выбор, но в купленной убыточной скважине вскоре начинал бить фонтан. Его риск был всегда продуман, а расчёт трезв, бездумная настойчивость оборачивалась тонко выверенной стратегией, а заведомо убыточные вложения приносили немыслимую прибыль. Фирма стремительно росла. Для переработки нефти в Баку был построен керосиновый завод, завод смазочных масел, элеватор для перекачки мазута на суда, морская пристань. В Батуми — нефтехранилище, в Забрате — механическая мастерская, в Одессе — нефтеналивная станция. Его вагоны-цистерны летели по железным дорогам России. Купленные им в Англии, по совету Менделеева, танкеры рассекали моря, и текла, текла Каспийская нефть в Индию, в Японию, в Китай. В 1899 году торговый дом «Манташев и Ко» открыл представительства и конторы в Смирне и Константиноаполе, в Лондоне и Марселе, Шанхае и Дамаске, Бомбее и Александрии… С 1899 года по 1903 его фирма по объёму основного капитала стала самой крупной в России, по добыче нефти уступая только Братьям Нобель и Каспийско Черноморскому сообществу Ротшильдов. Проведённый им первый в мире 835-километровый нефтепровод Баку-Батуми окончательно утвердил Манташева в звании Нефтяного короля, и 2 января 1910 года в числе 20 самых богатых людей России (из всех избранных только трое российских граждан) он был приглашён на приём к Императору Николаю Второму. Однажды в поезде Вена-Париж его попутчиком оказался очень неразговорчивый человек. Общительный, умеющий разговорить любого (тонкий психолог!) Манташев так и не смог завести беседу. Только когда речь зашла о бакинской нефти, попутчик оживился, задал проф вопросы о добыче, и сказал, что единственный человек, который ему известен в Баку — Манта-шефф. Манташев представился, но и только. По прибытии в Париж он получил приглашение на светский раут, подписанное тем самым немногословным попутчиком, им оказался барон Ротшильд. Вот когда они поговорили!

Пожалуй, самое важное числительное его биографии — первый. Первый во всём. Даже, когда на далёком острове Мартиника произошло землетрясение, именно его пароход первым прибыл и забрал пострадавших. В 1908 году вместе с Степаном Лианозовым создал в Москве кинофирму Биофильм, занялся строительством кинофабрики. За двойные, тройные ставки переманивал первых режиссёров, актёров, первый снимал только многосерийные боевики, стремясь кассовыми лентами захватить кинорынок. В начале XX века Манташев и Лазаревы — первые имена скакового дела. На лошадях Манташева побеждал всемирно известный жокей Винкфильд, а его «Чёрный маэстро» вошёл уже в мировую историю скачек.

Член всех благотворительных российских и армянских обществ. Помогал солдатам, раненным в русско-японской войне. Основал в Тифлисе Армянское благотворительное общество, спонсировал строительство Нерсесяновской духовной академии. На 250 тысяч, пожертвованных им Эчмиадзину, было возведено здание ризницы Каталикоса, в 1903 году им была проведена реконструкция старейшего Ванского собора, он финансировал отправку в лучшие университеты Европы более 200 талантливых молодых армян, прославивших, спустя годы, свою Родину. Среди них был молодой Согомон Согомонян – великий Комитас, будущий создатель армянской классической музыки, в те годы бедный юноша, которому он купил рояль и оплатил учёбу в Берлинской консерватории. Был среди них и Степан Шаумян, которого он выделял и даже приставил репетитором к своему младшему сыну (потом «в благодарность» Шаумян вместе с Троцким на его заводах оттачивали мастерство революционных речей, но Манташев только благодушно посмеивался). Были для него дела поважнее. На свои деньги он содержал самый крупный приют для сирот. Передал средства на строительство здания для слепых детей, продолжая заботиться о каждом из них до конца жизни. Построил Дом для престарелых, Манташевскую Торговую школу (ныне 43), оснащённую кабинетами, мастерскими и даже спортивным залом. Выделил средства на реставрацию собора, святого для каждого грузина, СветиЦховели в Мцхете, возвёл Армянскую церковь в Ахалкалаки. Телефонизация Тифлиса началась с первой телефонной линии, проложенной от его дома в Сололаки до знаменитых конюшен и конного завода. Им были возведены Торговые Манташевские ряды, отель «Бо монд» (по собственному проекту), даже первый в Москве ипподром. До сих пор в списке памятников истории и культуры Москвы значится ансамбль скаковых конюшен Манташева на Беговой: здание в стиле венского барокко, с парадной лестницей за витой чугунной решеткой, а на фасаде конюшни до сих пор можно увидеть герб с тяжеловесными раковинами и вензелем «М». В память о своем отце Ованесе в Париже на улице Жана Гужона он возвёл самый красивый храм армянской диаспоры – церковь Святого Ованеса Мкртыча (Иоанна Крестителя). Самое щедрое свое пожертвование (1 млн 540 тыс франков) он объяснил так: «Это город, в котором я больше всего грешил!». За это деяние президент Франции наградил Манташева орденом Почётного легиона, и с тех пор там всегда горят свечи, и каждое утро взмывает в Парижское небо армянская молитва. Астцов! С Богом!

Люди часто просили у него денег, но прежде чем помочь, он всегда узнавал для чего они нужны. Однажды мужчина попросил 360 рублей, чтобы закатить роскошную свадьбу для сына, Манташев отказал. Но когда пришёл к нему другой проситель, который присмотрев в торговых рядах место, нуждался в 450 рублях, чтобы открыть мясную лавку, Манташев поинтересовался, где именно он собирается её открыть, подумал и наказал вернуться через 2 дня. Через 2 дня проситель стоял у его дома, Манташев пригласил его в гости, угостил обедом, сказал, что его расчёты неправильные, нужны не 450, а 2200, дал денег и наказал непременно обращаться в дальнейшем, если понадобится помощь. Всегда помогал людям Цели и Дела. Искренне не понимал, почему на себя нужно тратить больше, чем необходимо, вместо того, чтобы сделать кому-то добро. Не любил эпатажа, не переносил показуху, не имея своего экипажа, на работу шёл пешком или ехал на трамвае. Золото не носил, единственным украшением был живой цветок в нагрудном кармане пиджака. Во время прогулок всегда имел при себе золотые пятирублевые монеты и каждый раз проходя мимо Тифлисского реального училища, как бы случайно подходил к ученикам и, справляясь о здоровье отца, не уязвляя гордости, незаметно для окружающих опускал в карман нуждающемуся юнцу монету. Однажды, когда расплачивался с цирюльником, тот заметил: «А ваш сын даёт мне вдвое больше!». Манташев ответил: «Так он сын Манташева, а я простого купца!». У него было две слабости: игра в бридж (никогда на деньги) и театр. На его пожертвования был возведён Питоевский театр, ныне Драматический театр им. Шота Руставели. В Париже до последнего была своя ложа, Еревану подарил Малый зал армянской филармонии. Кто знает сколько ещё добра он совершил, скольким помог, но даже, перечислив здесь всё то немногое, что хорошо известно, перед нами встаёт образ удивительного Человека, магната, мецената, великого труженика и благотворителя, любящего и так ослепительно прожившего свою жизнь, Человека, чья скромность была соразмерна богатству, щедрость благородству, а любовь к своему народу великой святой его Вере! Астцов! С Богом!

Он умер 19 апреля 1911 года, похоронен в Тифлисе на территории им. отреставрированного Ванского собора в семейной гробнице рядом с любимой женой, но в 1936 году по приказу Берия были собраны «добровольные подписи за снос храма», и старинный Ванский собор был разрушён. Настоятеля собора, отказавшегося подписывать со словами «Не я строил, не мне разрушать» расстреляли. Могилы Манташева и его жены исчезли бесследно.
…
«Армянские купцы! Многострадальная Армения – вот пристанище вашей славы, вашего бессмертия. вот тот дом божий, где добрая память о вас во всём своём блеске будет сохранена перед Богом и человечеством. Благотворительность – вот дорога к Богу!»
Александр Манташев
PS: В 1997 году на территории церкви Сурб Эчмиадзин установили стеллу с эпитафией Торнециц (от внуков). Пусть с опозданием, но 2011 год в Армении был объявлен годом Манташева, в 2012 году состоялось открытие памятника, на которое были приглашены его внук и правнук. А во время Спитакского землетрясения из Парижа прилетела его правнучка Нина и вывезла 36 армянских детей, шестерых мальчиков она усыновила, остальным помогла разыскать родителей…
Астцов! С Богом!